По отцовской линии мои предки — из Вологодской области. Череповецкий район, посёлок Кривец… Как мало я о нём знаю… Отрывочные детские воспоминания, да старые отцовские фотографии — вот и всё. Именно здесь отец учил меня ловить рыбу, грести вёслами, строить шалаши из веток. Здесь дед учил меня делать лук и стрелять из него, выстругивать из дерева различные поделки. В Кривце я приобрёл и первые слесарные навыки в дедовой мастерской.
Небольшая деревенька Кирщебой, скорее даже хутор, большая часть жителей которого носила одну фамилию, располагалась на правом берегу реки Суды в двадцати с небольшим километрах от Череповца. Странное, на первый взгляд, название деревни происходило от имени Кирща или Кирша, он же Кирилл. Кем был этот Кирща-Кирилл, сейчас уже неизвестно. Возможно, именно он был основателем этой деревни. Дед мой, как и дед моего деда, прожил там с самого рождения и почти до конца 30-х годов прошлого столетия. Как раз до того времени, когда советская власть начала выселять хозяйства, попадающие в зону затопления Рыбинского водохранилища.
Места вдоль реки Суды были отменные. Пойменные луга, благодатная почва, вокруг великолепный сосновый лес. В реке полно рыбы, в лесах — дичи, грибов, ягод. Здесь было всё, чтобы жить спокойно и обеспеченно. Если, конечно, не лениться! А суровая северная жизнь и не давала такой возможности, и требовала постоянного труда. Потому и справных, зажиточных хозяйств там было так много.
Большевиков же такая ситуация никак не устраивала. И очень многие, в том числе и большинство представителей нашей фамилии ещё в начале 30-х были «признаны социально опасными по классовому признаку» и сосланы в лагеря. Где их следы и затерялись. В те лихие годы наличие в хозяйстве более, чем одной коровы, уже автоматически переводило их владельцев в разряд «классово неблагонадёжных». Ну, а тем более, если имелась ещё и лошадь! Моему деду тогда повезло, на тот момент в его молодом хозяйстве скота вообще не было.
Первой в мире стране Советов потребовалась электроэнергия, много электроэнергии. И благодатные края вместе с живущими на ней людьми без колебаний были принесены в жертву амбициозным планам новой власти. Собственно, строительство гидроэлектростанций на реках России продумывалось ещё задолго до революции 1917 года. Уже в начале ХХ века электрификация стала насущной необходимостью для России. Как, впрочем, и для всего мира. Но, не имея опыта в подобных делах, за них брались с максимальной осторожностью. Все, кроме большевиков, милости от природы не ждущих.
В 1935 году не без участия вездесущего Лазаря Кагановича было принято решение о строительстве мощного гидроузла в районе Рыбинска. Водохранилище задумывалось как самое большое в мире. О последствиях же такого гигантизма никто не беспокоился. И вот, в 1947 году Мологско-Шекснинская впадина была затоплена, поглотив 3645 км2 лесов, 660 деревень и сёл, целый город Мологу, 140 церквей, 3 монастыря. 130 000 человек вынуждены были покинуть родные места. Сейчас уже бессмысленно рассуждать о том, насколько правильно или неправильно всё это было сделано. Остаётся только принять это.
Кирщебой тоже ушёл под воду. Сейчас о его существовании уже никто и не вспоминает, но на старых дореволюционных картах его можно найти.
Дед вместе с семьёй, с малыми детьми вынужден был скитаться по всему Череповецкому району, работал на валке леса в районе затопления, на лесосплаве. После депортации финнов многим русским семьям, оставшимся без жилья в результате затопления, очень настойчиво предлагали поселиться в Карелии (в районе посёлка Хийтола) на «освобождённых» хуторах. Практически на всём готовом. Многие соглашались. А вот дед не смог. Совесть не позволила строить жизнь на чужой беде. В 1947 году он с семьёй начал новую жизнь опять на родных берегах Суды, чуть выше по течению. В новом посёлке, получившем имя Кривец.
О Кривце очень мало информации, что неудивительно. Посёлок сравнительно молодой, в этом году (6 августа) он отметил лишь своё 75-летие. И там, на пустом месте, дед построил свой дом.
Кривец расположился на правом берегу Суды, совсем недалеко от старинной деревни Владимировка. Владимировка довольно известна тем, что там находилось имение Михаила Петровича Лотарёва. Михаил Петрович приходился дядей Игорю Васильевичу Лотарёву, поэту, более известному, как Игорь Северянин. Северянин часто там бывал. Усадьба сохранилась, сейчас в ней музей.
Хотя официально посёлку Кривец всего три четверти века, у археологов, проводивших раскопки в этих местах, есть мнение, что напротив нынешнего посёлка, на левом берегу, существовал Кривец древний. Он был основан новгородцами в середине — второй половине XI века на месте финно-угорского поселения. Так что, история у посёлка, вероятно, гораздо длиннее.
Сам я мало что помню об этом очень интересном месте, но в детстве часто вместе с отцом любил бывать там летом. Запомнились великолепные леса, окружающие посёлок, с обилием грибов и ягод. Запомнились увлекательные рыбалки на Суде, живописные берега самой Суды и её притоков — Андоги, Кензы, Кумбы, Сойволы. Последняя — собственно протока между Андогой и Судой. Рыбы в то время было изобилие: плотва, лещи, щуки, окуни, налимы ловились легко. Там я и приобрёл свой первый рыболовный опыт.
Эти фотографии Кривца и его окрестностей были сделаны моим отцом в конце 40-х, начале 50-х годов прошлого столетия. Какие именно места запечатлены на них, не смог вспомнить даже он.
Хотел бы я снова побывать в тех местах? Однозначно, нет. Прошло несколько десятилетий, всё изменилось. Исчезли многие памятные для меня места. Не хочется разрушать детские впечатления.
