Шалово. Школьные годы. Индейское лето

Кто из мальчишек, рождённых в 60-х не играл в индейцев? Думаю, таких найдётся немного. Почти каждый, хоть и недолго, но успел побыть «индейцем». А вот сейчас можно ли себе представить, чтобы нынешние десяти — одиннадцатилетние школьники таким образом проводили свой летний досуг?

Это будет рассказ о моём «индейском» периоде детства. Думаю, у многих было что-то похожее. Этот период был совсем недолгим и продлился менее трёх месяцев, хотя подготовка к нему заняла полный учебный год. Слово «индеец» я далее буду употреблять без кавычек. Хоть это и была игра, но роли свои мы исполняли совершенно искренне, полностью вживаясь в придуманный нами образ.

Итак, наступило второе лето в новом доме и пора было осуществить задуманное. Компания собралась в прежнем составе — два брата-дачника и я. С готовностью поддержали идею и другие мальчишки, с которыми мы познакомились год назад. На мне по-прежнему висели обязанности по хозяйству: носить воду, поливать и пропалывать грядки, сенокос и многое другое. Но свободного времени оставалось много. И энергии тоже.

Вождь и его племя

Самым тяжёлым был вопрос с выбором вождя нашего вновь образованного племени. На эту роль претендовали все без исключения. В результате длительной и не очень-то мирной дискуссии, не придя к консенсусу, наша компания разделилась на два лагеря. Каждый лагерь создал своё независимое племя. В одном из племён должность вождя узурпировал я. Как я уже говорил, в нашей компании было три мальчика, это включая самого вождя. Это был, можно сказать, постоянный состав. Оппозиционное племя имело такую же численность. Иногда к тому или иному племени временно присоединялись «сессионные» индейцы . Их было немного, всего трое, они так и не смогли, или не захотели определиться со своим выбором и руководствовались исключительно сиюминутной выгодой. Они пожелали оставаться независимыми, пользуясь, однако, защитой племени, к которому в данный конкретный момент примкнули.

Нельзя сказать, что власть далась без борьбы. Два других члена племени настаивали на демократических выборах, и здесь у них было бы явное преимущество, они всё же были братьями. Однако, я привёл несколько весомых аргументов в пользу собственной кандидатуры. Я был местным и лучше остальных знал ближайшие окрестности деревни Шалово. Я единственный из всех умел делать лук и стрелы, этому искусству научил меня мой дед. И, самое главное, у меня имелись настоящее перо ястреба и ещё несколько перьев совы, найденные мною в лесу. Против этого возразить было уже нечего.

Настоящий индеец

Внешний вид вождя, конечно, оставлял желать лучшего. Тощий, лопоухий, белобрысый и курносый отрок со стрижкой «полубокс», даже с ястребиным пером и татуировками, ну никак не напоминал гордого могучего вождя североамериканских индейцев. Татуировки выполнялись найденным где-то и нахально присвоенным мною химическим карандашом. Многие сейчас даже и не знают, что это за карандаш.

Одежда индейца состояла из тёмно-синих хлопчатобумажных треников с пузырящимися коленками, майки или футболки, часто с совсем неподходящей надписью. Треники с некоторой натяжкой могли сойти за штаны из оленьей кожи. Особенно, если украсить их бахромой от старой скатерти. Некоторые краснокожие вынуждены были носить шорты. На ногах были «мокасины» — сандалеты или красно-синие кеды, в зависимости от погоды. На голове чаще всего красовалась лёгкая ситцевая кепчонка с голубым пластиковым козырьком, которая в требующих того случаях заменялась на повязку с пером.

Несмотря на жалкий и откровенно потешный вид, вождь тем не менее составил торжественную индейскую клятву, многое позаимствовав из клятвы пионерской. С пафосом зачитав клятву, он скрепил её кровью, уколов палец продезинфицированной в йоде иголкой (а что бы вы думали, всё-таки в семье есть медики!). Но эту инициативу вождя никто не поддержал. Осадочек остался…

Индеец без имени — не индеец!

Ещё каждому индейцу следовало иметь подходящее имя. Идея использовать всем известные книжные имена, типа Чингачгук или Виннету, была сразу же отметена. Поползновения вождя присвоить себе самое красивое с его точки зрение имя с негодованием были отвергнуты племенем. Это уже напоминало бунт, с этим надо было что-то делать.

После длительного и очень эмоционального диспута, грозившего перерасти в драку, было наконец решено, что часть имени индеец мог взять в честь своего тотемного животного. Это животное можно было выбрать самому, главное, чтобы оно было не экзотическим для нашей местности. Поэтому лев, тигр, ягуар и подобные благородные хищники были недоступны для выбора. Вторую же половину своего имени (какой либо характерный эпитет) индеец получал от соплеменников путём голосования. Если эпитет был не очень благозвучным, именуемый имел право наложить вето на решение племени. Но не более трёх раз. Всё же у индейцев было какое-то подобие демократии, к мнению большинства вождь вынужден был прислушиваться. Братья-дачники поэтому, сговорившись, дали себе наиболее звучные имена.

Своих оппонентов из другого племени мы называли уничижительными именами, как то: Угрюмый Заяц, Ехидный Енот, Чумазый Бобёр и другими подобными. За глаза. Подозреваю, что и они нас тоже. Вообще, оба племени сосуществовали достаточно мирно. Ну почти мирно. В общении между племенами широко использовались речевые обороты, заимствованные из «индейских» книг или из «индейских» кинофильмов студии ДЕФА: о себе говорили преимущественно в третьем лице, использовали, не скупясь, красочные эпитеты. Речь индейца была торжественной, неторопливой и больше походила на белый стих. Но при ведении «переговоров» этого требовал «протокол». В повседневной жизни все общались обычным, гражданским языком.

Вооружение индейца состояло из лука и стрел. Вождь, ко всему этому, имел томагавк, собственноручно изготовленный из обломка тяпки и богато украшенный орнаментом и перьями дятла.

Индейские войны

Индейцы не были воинственны. Но воевать всё же приходилось. Хотя два конкурирующих племени сосуществовали достаточно мирно, конфликты между ними иногда случались. Разногласия разрешались с помощью драк, но не жестоких, скорее шуточных. Пытки пленённых противников имели место. Пытали, щекоча ноздри пленника маленьким пушистым пером. Редко кто это выдерживал!

Иногда устраивали состязания, например в стрельбе из лука. Или устраивали поединки, используя в качестве оружия крапиву. Бывало, что просто играли в футбол трое на трое.

Но временами происходили стычки между местными (к коим причислялись и дачники) и лагерными. Последние причислялись нами к бледнолицым, были многочисленны и агрессивны. Племена в таких случаях зарывали топоры войны и объединялись. Здесь драки случались уже нешуточные. Синяки, ссадины и разбитые носы не были редкостью. Видя явное преимущество противника, храбрые индейцы в большинстве случаев старались скрыться, пользуясь хорошим знанием местности. Только совсем в безвыходной ситуации они принимали бой. Не могу утверждать, что все поголовно обитатели лагерей жаждали нашей крови, ведь забияки бывали в любой компании.

Вигвам

У индейцев было своё жилище. Оно с гордостью именовалось вигвамом, хотя это был обыкновенный шалаш из ивовых веток (ну не было у нас бизоньих шкур!), только конической формы. В вигваме происходили важные встречи и «совещания». Там же индейцы, обливаясь слезами, раскуривали трубку мира, набитую сухими смородиновыми листьями. Сами листья показались нам достаточно ароматными и вполне пригодными для курения, но дым от них был невероятно едкий!

И строительство вигвама, и изготовление трубки опять же легло на хилые плечи вождя. Часто, приходя утром к нашему убежищу, мы находили его разрушенным. Это могли сделать и наши соперники-индейцы, и пионеры из ближайшего лагеря, желающие нам насолить. Враг каждый раз уходил безнаказанным, жилище каждый раз восстанавливалось.

О хлебе насущном

А ещё настоящие индейцы, изголодавшись, должны были сами добывать себе пищу, а не бежать, сломя голову, домой ко всему готовому. Так было решено на Совете племени. Наши оппоненты утверждали, что регулярно с луками и стрелами охотились в лесу на тетеревов и зайцев, тем, собственно, и жили. Мы, в свою очередь, в этом вполне обоснованно сомневались.

Как же прокормиться честному индейцу на северо-западе России? Бизонов здесь не было (и до сих пор нет), этот вариант отпадал. Ко всему прочему, я не представлял, что делать с этим бизоном, если бы вдруг он нам встретился.

А вот наловить рыбы в реке Луге было вполне решаемой задачей. Мы не применули воспользовались именно этой возможностью, как наиболее выполнимой. Идея была моя, но мои соплеменники настолько горячо поддержали её, что всякие сомнения отпали сами собой.

Отец ещё перед каникулами собрал мне поплавочную снасть для ловли мелкой речной рыбёшки, оставалось только вырезать подходящее удилище из ивы. У братьев-индейцев были покупные «Наборы начинающего рыболова» — две снасти за 1 рубль, и, опять же, покупные бамбуковые удилища. И им не терпелось их опробовать!

За ловлю рыбы мы взялись с энтузиазмом. Занятие это оказалось весьма увлекательным. Отцовская простая снасть с пробковым поплавком оказалась очень уловистой, а какие-то минимальные навыки рыбной ловли я уже имел, опять же благодаря отцу. Товарищи же мои оказались не совсем готовыми к этому занятию. Мягко говоря. Сначала они наотрез отказались насаживать на крючки накопанных мною в навозной куче червей. Они предпочли ловить на принесённую в качестве подкормки булку. Но маленькие рыбки легко снимали с крючков размокший мякиш и не попадались. Большую часть приманки братья съели сами.

А у меня рыба клевала исправно! Тогда вредные братья моментально охладели к рыбалке, отложили удочки, стали лепить из песка комки и кидать в воду, стараясь попасть в мой поплавок. И моя рыбалка, понятное дело, на этом тоже закончилась. Вождя «краснокожих» стали уже одолевать сомнения в целесообразности всей этой затеи с рыбной ловлей. Но в ведёрке было несколько неплохих уклеек и плотвичек, к тому времени уснувших. Всех ещё живых рыбок я выпустил обратно в реку, не решаясь лишить их жизни. Товарищи мои тем временем с готовностью принялись разводить на берегу костёр.

Возникла проблема — надо было почистить пойманную рыбу. Чистить, как можно догадаться, пришлось снова мне. Как это делается, я знал, но сам тогда чистил рыбу впервые. Ощущения были незабываемые. Во время всего этого процесса мои сотоварищи строили гримасы, изображающие крайнюю степень отвращения и брезгливости. Нетрудно догадаться, что и изжаренную на костре рыбку (кстати, оказалось довольно вкусно!) тоже пришлось есть мне самому.

Эпилог

Это был полный провал всех моих инициатив. Сделать из горожан хоть чуточку индейцев оказалось невыполнимой задачей. Окончательную точку в этой индейской истории поставили те самые «сессионные» члены племени. В одно прекрасное утро вождь остался один. Все остальные отправились пить «огненную воду» на полянке в лесу. Воду, состав которой так и остался неизвестным, приготовил один из тех самых независимых. Он же, пользуясь своей эрудицией, а также неподражаемым красноречием, сумел склонить племя к предательству.

Племя Шаловаров бесславно прекратило своё существование. Больше у меня не возникало желания затевать что-то подобное, хотя всё это было всего лишь игрой. Игрой, быстро надоевшей моим товарищам. А теперь и мне самому. Я принял твёрдое решение впредь реализовывать собственные идеи в одиночку, и по сей день следую этому принципу. А там и лето закончилось.