Новый дом
Переезд в новый дом состоялся зимой, незадолго до моих зимних каникул. Вот он, новый дом, новый просторный дом, который ни в какое сравнение не шёл с той маленькой комнаткой, в которой мы жили раньше. В нём легко могли разместиться все наши родные, собравшись вместе.
С самим домом я был уже хорошо знаком, ещё задолго до переезда я принимал участие в его постройке. Слова «принимал участие» следовало бы заключить в кавычки, иначе они звучат совсем уж не скромно. Мне всего лишь доверено было убирать стружку. Иногда корить брёвна. Но для девятилетнего мальчика и это занятие было поводом для гордости.
Дом строили, как говорится, всем миром. Отец, оба моих дяди, мой крёстный, несколько опытных знакомых плотников и я (да, да, и я тоже!) поставили дом довольно скоро. Достраивали дом, однако, ещё несколько лет.
Вокруг дома был огромный участок. Конечно же, чуть позже был заложен и сад. И в этом деле я тоже принял посильное участие — бросал ржавые и мятые жестяные банки в ямы для саженцев. Банки использовались как дренаж и источник железа для яблонь. С удобрениями было тогда туго.
Такой дом и такой участок требовали надёжной охраны. Нет, не от воров и прочих преступных элементов, тогда в деревнях люди были честные. Да и воровать-то было нечего! До середины 80-х даже замки на дверях были редкостью. Прислонённая к двери лопата или метла оповещали посетителей о том, что хозяев дома нет. Как правило, этого было достаточно.
От слоняющегося по деревне скота хорошо помогала примитивная изгородь из жердей. А вот чего не ждали, то это полчищ зайцев! Особенно зимой. Лес начинался сразу за изгородью и без собаки тут было никак не обойтись. Щенка принёс нам мой крёстный, как раз на новоселье. Собаку назвали — Грозный. Забегая вперёд, скажу, что имя своё пёс полностью оправдал. Когда он был на службе, он производил впечатление весьма свирепого зверя.
Первое лето. Труд и отдых
Когда я приехал на летние каникулы в уже хорошо знакомый мне новый дом, меня ждал пренеприятнейший сюрприз. Большая часть нового дома была сдана на лето дачникам. В двух комнатах и на веранде по-хозяйски обосновались два довольно неприятных мальчика — они были родными братьями, и их тётя — пенсионерка. Обе верхние комнаты тоже были отданы дачникам — там поселились две старушки с внучкой.
Я был возмущён до глубины души: стоило строить такой большой дом, чтобы потом заселить в него чёрт знает кого! Понятно, что мера была вынужденная, при строительстве дома мы сильно поиздержались, влезли в долги, которые надо было отдавать. А дачники очень даже способствовали пополнению бюджета.
Но всё-таки трудно было смириться с тем, что вот, к примеру, эти двое будут топтать своими грязными истрёпанными сандалиями мою законную территорию и нахально совать свои носы туда, куда им вообще ничего совать не положено. Я начал было обдумывать способы, как от них избавиться, но довольно быстро пришёл к выводу, что это нереально и они тут надолго. На всё лето. А, может быть, и не на одно. Но так или иначе, мне пришлось с ними познакомиться. Всё оказалось не так уж и печально. На следующий день мы были уже почти друзьями.
Всё же мой распорядок дня разительно отличался от дачного. Если наши дачники с утра пораньше, продрав глаза и позавтракав, уже мельтешили перед домом на велосипедах, то мне обычно предстояло выполнить целый перечень работ прежде, чем я становился свободен. И велосипеда у меня не было. Но было много дел.
Мне нужно было пополнить водой бочки, стоящие по углам дома для того, чтобы вечером я мог бы этой водой полить грядки и клумбы. Я пропалывал грядки, когда это было необходимо. Рвал кроликам сныть, они её обожали. Собирал снесённые курами яйца. В последнем занятии был даже некий азарт.
Делал я это всё вовсе не по принуждению. В семье было принято относиться к труду с уважением, и я, чувствуя свою полезность, испытывал от этого гордость и удовлетворение. Труд, ко всему прочему, давал мне статус своего, деревенского, а не какого-нибудь праздного дачника-бездельника. Мне это льстило.
Двое братьев же с нетерпением ждали, когда я наконец освобожусь. У нас с ними были грандиозные планы! Но когда кто-то из взрослых, скорее даже в шутку, предложил им помочь мне хоть немного, дабы я побыстрее освободился, братья с некоторым смущением незаметно удалились, чтобы заняться внеклассным чтением. Неожиданно они вспомнили о том, что в школе им дали целый список заданий на лето. И впредь они, в то время, когда я, словно заведённый, носился вверх-вниз в двумя трёхлитровыми бидончиками, очень усердно занимались. Наблюдая за мной через окно.
Лето — лучшее время для знакомств. Как оказалось, вокруг полно моих сверстников. Не все знакомства были приятными. Так, один мой новый знакомый появлялся на своём велосипеде именно в то время, когда я был занят работой и нагло скандировал:
- Только тех, кто любит труд, негром в Африку берут!
При этом он бдительно следил за тем, как я прореагирую на такое оскорбление. При малейшем опасном телодвижении с моей стороны он был готов надавить на педали. Это было возмутительно! Обзывать трудящегося человека негром — за одно только это негодяя следовало бы хорошенько отметелить. Но шансов совершить возмездие у меня не было никаких. При малейшей опасности нахал тут же срывался с места и, бешено крутя педали, исчезал в точку. А на все мои ответные реплики в его сторону у него находились подходящие четверостишия. К примеру, назвав своего противника дураком, в ответ я обычно мог услышать:
- Я дурак, а ты рабочий, Я нас*ал, а ты ворочай!
И так далее. На следующий день повторялось всё снова. И так до тех пор, пока у меня не появился велосипед.
Кстати, к темнокожим неграм, угнетаемым американским империализмом в годы развитого социализма относились гораздо более сочувственно, чем сейчас.
Велосипед
К середине лета, видя мои страдания, родители купили мне велосипед. Это был популярный тогда «Орленок», выпускавшийся Шяуляйским заводом «Вайрас». Так у меня появился мой первый двухколёсный друг. Он был восхитительного бирюзового цвета, с удобным сиденьем и багажником. Велосипед был немедленно дооснащён зеркалом заднего вида и одометром.
Несколько позже на заднее крыло был установлен огромнейший, по веломоде тех лет, брызговик с катафотами. Этим «добром» нас всех в изобилии снабжал соседский рыжий пёс Пират. Патологический бездельник, в поисках хоть какого-то развлечения, Пират повадился отрывать брызговики от проезжающего по дороге транспорта. Он подолгу лежал в кустах возле дороги, дожидаясь своей жертвы, а затем бросался на неё сзади. Особенно ловко ему удавалось расправляться с мотоциклистами, точнее, с их железными конями. Понятно, что с Пиратом потерпевшие предпочитали не связываться. А у нас, благодаря нашей дружбе с этим удивительным и, в целом, доброжелательным псом, всегда был хороший запас материалов для кастомизации великов. Но вскоре Пират на одном из таких своих дел погорел и был посажен на цепь. Лафа закончилась.
В моих планах было также доукомплектовать велосипед фарой с динамкой и передним тормозом. Но задумкам не суждено было сбыться. По финансовым причинам. Но, главное, что я получил в своё распоряжение надёжного «железного коня». Это давало массу преимуществ.
Во первых, теперь я имел возможность настичь любого обидчика. И, кстати, мой недавний недруг — любитель поэзии оказался вполне приятным в общении парнем. И от него я узнал много новых слов.
Во-вторых, велосипед давал мобильность — были исследованы абсолютно все закоулки в радиусе пары-тройки километров от дома.
Ну, и в-третьих, с велосипедом без лишних вопросов принимали в любую компанию. У нас сформировался даже своеобразный «байк-клуб» со своими правилами и атрибутикой. Велосипеды надолго стали нашими спутниками. Мы с любовью называли их великами, а изредка — педиками, даже не догадываясь о коварной двусмысленности последнего термина. Я любил свой велосипед, мыл его по несколько раз на дню, постоянно что-то подтягивал и регулировал. Именно на нём оттачивались мои навыки механика.
А ещё на велосипедах мы себя чувствовали в большей безопасности при встрече с пионерами. Формально, мы сами тоже были пионерами, но термин этот применяли исключительно к обитателям пионерских лагерей. В непосредственной близости от дома было два таких лагеря. А чуть подальше — ещё два. С пионерами у нас отношения сразу как-то не сложились. Они никогда не выходили за пределы лагеря поодиночке, только группой. Чувствуя за собой превосходство, часто нас задирали. Они были крайне опасны. В большинстве случаев с ними лучше было не связываться. Учитывая всё вышесказанное, серьёзной конфронтации с пионерами мы старались избегать.
Новые открытия
Первое лето в новом доме прошло весело. По утрам я занимался хозяйственными делами. Иногда мне очень помогал дождик, наполняя бочки до краёв. И поливая грядки. В целом, трудовая повинность не была для меня обременительна. Большую часть дня я всё же был свободен. В июле, правда работы прибавлялось, начинался сенокос. Надо было заготавливать корм для коровы. Мне доверяли разбивать валки, ворошить и переворачивать сено. Граблями я владел неплохо.
А в августе очень часто мой день начинался с прогулки в лес. Найти немного лисичек, сыроежек, маслят и других грибов можно было совсем недалеко от дома. Удаляясь с каждым разом всё дальше и дальше, я открывал для себя новые места.
По вечерам дважды в неделю мы ходили в кино. Деревенский клуб был устроен в бывшей церкви. Детский билет стоил всего 5 копеек и мы, грешники, старались не пропустить ни одного из подходящих нам по возрасту фильмов. Наибольшим успехом пользовались фильмы про индейцев, особенно с участием Гойко Митича. Мы и сами решили стать индейцами, но немного позже, следующим летом. В общем, к концу каникул у нас сформировалась довольно интересная компания. Больше я не возмущался присутствием чужаков на нашем участке.